Северная война.

Россия, вступая в XVIII век, не могла примириться с утратой своих северо-западных земель в XVII веке. Петр I ставит задачу возобновить борьбу за выход России к берегам Балтики и за возвращение земель «отчич и дедич». Для борьбы со Швецией Петр нашел заинтересованных союзников. На стороне России выступили польский король и саксонский курфюрст Август II и Дания (которая в последний момент вышла из войны).

19 августа 1700 года Россия объявила войну Швеции. Первый удар русские направили на города Нарву и Ивангород. Но Петра постигло поражение. Нарвское сражение было бездарно проиграно. Из первой неудачи были извлечены уроки: армия была реорганизована и перевооружена. Военная удача не заставила себя долго ждать. Свою первую победу на Ингерманландской земле Петр I одержал ранее, чем через два года после Нарвского поражения.

12 октября 1702 года после многодневной осады и кровопролитного приступа был взят Нотебург (древняя русская крепость Орешек). Петр сразу же переименовал ее в Шлиссельбург - «Ключ-город», тем самым давая понять, что ключи от Балтики теперь у русских. Теперь надо было овладеть шведским «замком» - крепостью Ниеншанц, запиравшим выход в Балтику из Невы. 1 мая 1703 года русские пошли на приступ этой крепости, расположенной в месте впадения Охты в Неву, и Ниеншанц капитулировал. По этому поводу Петр I скажет: «Господь бог заключительное сиё место нам даровал». Теперь все русло Невы было под контролем у русских. Крепость была переименована в Шлотбург - «замок-крепость».

После взятия Ниеншанца царь Петр направляет армию Шереметева к Копорью. Как пролегал путь русской армии к старинной русской крепости, мы не знаем (в литературе об этом не говорится). Но, возможно, Шереметев вел ее по прибрежной дороге, которая обозначена была еще на шведских картах XVII века и которая существует до настоящего времени. Таким образом, русские жители «наших» деревень раньше копорян могли приветствовать своих освободителей. В пользу этой версии говорит тот факт, что часть своего войска шведы пытались спасти и отправили его по другому пути, дабы избежать столкновения с приближающимися русскими. Они, учитывая опыт русских побед, отправляют свой конный эскадрон в составе 500 сабель из Копорья в южном направлении (значит, Шереметев шел не по сухопутной дороге, проходившей по южной части ижорского плато - от автора). Но драгунский полк под командованием Григорьева перехватил шведскую конницу недалеко от места, где теперь находится город Луга, и разбил ее.

12 (23) мая Шереметев подошел к Копорью. Он расположил свою армию на Стрелецкой горе. Фельдмаршал трезво оценил обстановку и решил, что штурмом эту древнюю твердыню не взять. Вся надежда была на артиллерию. «Не укажешь ли прислать в Копорье 3 полка князя Репнина и с ними мортиров несколько, чтобы его бомбами выбить», - из донесения Шереметева Петру. 13 (24) мая подошло подкрепление князя Репнина, а 14 (25) мая начался обстрел крепости. С горы русские пушки методично обстреливали крепостную стену, повторяющую береговой изгиб реки Копорки. Первые же ядра стали разрушать эту не очень мощную стену (проломы сохранились и поныне). Огонь велся беспрерывно днем и ночью. Двое суток не утихала канонада, в крепости бушевали пожары. Утром 16 (27) мая комендант крепости вышел за крепостные ворота и согласился сдать крепость, если шведам позволят уйти в Нарву. 17 (28) мая шведский гарнизон, оставив пушки победителям, покинул крепость. «Музыка твоя хорошо играет, шведы гораздо тонцовать и фортеции отдавать», - из письма Шереметева царю, где под «музыкой» подразумевается артиллерия.

«Храброго короля Швеции
Оторопь взяла страшная…
Как помчался он из Кабрио,
Так и шляпу на скамье оставил,
Забыл и клюку кривую».

Это слова из народной песни. Шведская клюка и шляпа ещё долго хранились в церкви Преображения, где находились и другие трофеи Северной войны. Среди населения Копорья и сейчас бытует легенда о том, что шведы, спрятав все ценности, оружие в подземном ходе, который шел от крепости к Финскому заливу, хотели спастись морем. Но корабли не пришли, солдаты бросили все богатства под землей, завалили ход и ушли на родину пешком. В эту легенду можно поверить, особенно, что касается клада: ведь был же найден клад шведских монет, отрытый во время строительства ЛАЭС на месте бывшей деревни Долгово.

А через несколько дней в Копорье вместе с Меншиковым приехал и Петр I, который писал после взятия крепости: «Итак, при помощи Божьей Ингрия в руках». Царь осмотрел крепость и приказал её укрепить, похвалил артиллеристов Шереметева. Бывал Петр I здесь и в следующем году. Он уже считал Копорье центром освобожденного края и приказал коменданту крепости Римскому-Корсакову (прадеду знаменитого композитора) переписать всех ямщиков в окрестных деревнях и направить строителей на возведение крепости Санкт-Питербурх на Заячьем острове. (Вероятно, и крестьяне «наших» деревень были отправлены на строительство в устье Невы - от автора).

О славной победе над шведами писала газета «Ведомости», правда, с некоторым опозданием - 14 сентября 1703 года: «С Москвы июня в 10 день. Вчерашние грамотки из Шлотбурга возвещают, что крепость Копорье между Шлотбургом и Ямами, его царского величества войску здалася, и таким обычаем вся Ижерская земля кроме Ивана города, всему государству паки покорилася».

16 декабря 1703 года Петр I учредил Копорский пехотный полк в память блестящей победы русских войск над шведами в Копорье. В честь этого прославленного воинского формирования в нашем городе названа одна из улиц - проезд Копорского полка.

Как государь добирался до Копорья?... Может, бывал он проездом и в наших краях, и не случайно потом отпишет приглянувшиеся ему «наши» деревни своим сподвижникам - губернатору А.Д.Меншикову, фельдмаршалу Б.П.Шереметеву, стольнику В.Пушкину? Наверно, не случайно возникнет легенда о его пребывании в наших краях, которое связали с появлением названия «Калищи» - якобы, когда Петр I проверял реку Коваш на судоходность, он, остановившись на ее берегу, приказал разогревать котел с суточными щами: «Кали щи!». И мы, ныне живущие здесь, увековечили имя государя-преобразователя, в названии одной из улиц Соснового Бора - улица Петра Великого.

В исторической литературе не говорится о том, каким путем шла русская армия к Нарве летом 1704 года. Возможно, она продвигалась по дороге, идущей по южному побережью Финского залива, мимо «наших» деревень, возможно, что-то доставлялось морем на судах. Вторая осада Нарвы и Ивангорода оказалась успешной. В августе 1704 года обе крепости капитулировали. Теперь все южное побережье Финского залива было в руках русских.

После поражения под Нарвой шведы пытались взять реванш на Ижорской земле. Весной 1705 года шведская флотилия под командованием адмирала Анкерштерна с принятым на борт десантным отрядом генерала Манделя была послана к устью Невы, что бы захватить Котлин. В начале июня жители «наших» деревень с берега могли видеть, как на горизонте в Финском заливе появилась эскадра неприятельских кораблей. Морское сражение, начавшееся 4 июня, не принесло ожидаемого результата шведам. Фрегаты авангарда, встретив огонь русских пушек, отступили.

Не решившись атаковать Кроншлот и корабли русских, шведы на другой день принялись обстреливать батареи Котлина, а затем высадили на песчаную косу у берега острова десант. Но он был обстрелян русским гарнизоном под командованим Толбухина. Шведские корабли, которые также подверглись обстрелу, были вынуждены вернуться домой.

Мечтая взять реванш за прошлые поражения, Карл XII в 1708 году снаряжает новую экспедицию в Ингерманландию. В августе через Финляндию по Карельскому перешейку в сторону Петербурга двинулась 13-ти тысячная армия Любекера. Одновременно к Котлину подошел флот из 22 кораблей адмирала Анкерштерна. Любекер, перешедший Неву в районе впадения реки Тосны, отправился по южному берегу Невской губы поближе к Анкерштерну, стал лагерем на месте будущего Ораниенбаума (г. Ломоносов). Несколько раз армия Любекера пыталась подойти к Петербургу, но каждый раз получала отпор русских, которыми командовал генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин.

Тем временем таяли запасы съестных припасов у шведов. Любекер предпринимает попытку раздобыть продовольствие в близлежащих селениях, в их числе могли оказаться и «наши» деревни. Начались стычки с русскими отрядами. В задачу русских отрядов входило изматывать шведов мелкими нападениями, лишать их возможности получать продовольствие и фураж. Одна из таких стычек произошла близ Копорья. Шведы одержали победу. Среди захваченных трофеев оказались письма Апраксина к командиру разбитого отряда Фризеру, в одном из писем сообщалось, что к русским идет помощь с большими силами. Но это была чистая «деза». Но подброшенную наживку Анкерштерн с Любекером «проглотили» и, посовещавшись, решили убраться восвояси.

Чтобы посадить десант на корабли, шведский флот перешел в западную часть Копорской губы, к деревне Криворучье (деревня уничтожена в 1941 году). Туда же привел свое оголодавшее воинство и Любекер. Армия Любекера, направляясь к Криворучью, не могла миновать и «наши» селения, расположенные по сторонам дороги, пролегающей по побережью Копорской губы. 16 октября началась погрузка на корабли. (Перед погрузкой на суда, Любекер, который не смог взять с собой кавалерию, велел уничтожить 6 тысяч лошадей). Когда на берегу осталось половина шведского войска, подошедший малочисленный отряд Апраксина атаковал шведов. 900 человек убитых и 209 пленных шведов - таков итог битвы под Криворучьем. Шведская флотилия снялась с якоря и ушла туда, откуда пришла.

Это была самая значительная и самая последняя попытка шведов овладеть Санкт-Петербургом и вернуть себе ижорские земли. Петр I придавал большое значение этой победе. В честь ее он повелел выбить специальную медаль с портретом Апраксина. Надпись на ней гласила: «Храня сие не спит; лучше смерть, а не неверность. 1708». За одержанные победы на южном побережье Финского залива Петр I пожаловал Ф.М.Апраксину чин действительного тайного советника и удостоил графского титула. С победой под Криворучьем завершились военные действия на территории нашего края. С осени 1708 года для жителей «наших» деревень наступает мирная жизнь.

Но продолжаются попытки овладеть Выборгом и Кексгольмом. В июне 1710 года после продолжительной осады и бомбардировки впервые за свою историю капитулировал Выборг, а через три месяца русские овладели Кексгольмом. С 1710 года боевые действия Северной войны были перенесены за границы современной Ленинградской области. Только в 1721 году между Россией и Швецией будет подписан Ништадтский мир. По этому договору Россия вернула себе древнюю Ижорскую землю, получила весь Карельский перешеек с городами Выборг и Кексгольм. К России отошли и прибалтийские земли Эстляндии и Лифляндии (Эстония и Латвия). Было «прорублено окно в Европу» - отвоеван выход в Балтийское море. Россия объявила себя одной из крупнейших европейских держав. Она стала именоваться Российской империей.

Освоение отвоеванных земель.

Еще задолго до окончания Северной войны начинается освоение отвоеванных в ходе военных действий земель. Указом Петра I от 18 декабря 1708 года было введено новое административно-территориальное деление. Россия делилась на 8 губерний. Во главе губернии - губернатор. Древние русские земли, освобожденные от шведского владычества, вошли в состав Ингерманландской губернии (Петр I оставил шведское название ижорской земли). Центр ее - Копорье, губернатор - А.Д. Меншиков. Ему были пожалованы в вечное владение города Копорье и Ямбург с уездами. В Копорской крепости строятся дом коменданта, хозяйственные постройки, казармы, дворец губернатора. Но в 1710 году Ингерманландская губерния была переименована в Санкт-Петербургскую с центром в Санкт-Петербурге. Губернатор Меншиков строит для себя дворец на Васильевском острове.

С утратой статуса центра губернии Копорье превратится сначала в уездный город, а затем, в конце XVIII века, - в малолюдное волостное село.

Новый губернский центр через два года станет столичным городом России. Грандиозные планы устройства на берегах Невы новой европейской столицы и освоение возвращенных земель требовали значительных людских ресурсов. Проблему рабочей силы Петр решал привлечением труда военнослужащих, военнопленных, каторжников и путем принудительной трудовой мобилизации по всей России.

Но хозяйственное освоение новых земель было под силу только лишь постоянному населению. Всего 60 сел и деревень, вместо 600, указанных в Новгородской переписной окладной книге 1500 года, насчитали царские переписчики в 1723 году. Согласно проведенной переписи, в Копорском, Ямбургском и Шлиссельбургском уездах 9,6% русских крестьян были постоянными жителями, чьи отцы и деды пережили шведскую оккупацию, 17% были «переведенцами», ижоры составляли 24%, а ингерманландские финны - 37,6%.

Перевод крестьян из внутренних губерний стал основным путем заселения края. Не всегда этот перевод носил добровольный характер, зачастую людей переселяли помимо их воли, насильственным путем. Постоянным условием при пожаловании земель помещикам было заселение их русскими крестьянами, «чтобы чрез то могла Ингерманландия российскими крестьянами размножаться». Переселенцам предоставлялся ряд льгот: изба, домашняя утварь, 2 «мирские подводы», земля, денежная помощь - по 5 рублей «подъемных» и освобождение от уплаты податей на один год.

В 1723 году было произведено межевание земель с целью «составить планы, а чухон и латышей (иностранцев) и других, которые достались от шведского владычества, переписать и разделить по пропорции дач, а остальные земли заселить русскими». К 1726 году в Ингерманландию переселили четыре тысячи крестьянских семей, государственных и помещичьих.

Наши окрестные деревни в начале XVIII века перешли в руки новых хозяев. Так, владельцами деревень Устье, Долгово и Ракопежи в XVIII веке сначала были Василий (стольник царя) и его сын Трофим Пушкины; с 40-х годов эти селения находилась во владении графов Разумовских. Деревня Ручьи более 100 лет принадлежала представителям рода Шереметевых. Деревни Липово, Керново, Калищи были приписаны к многочисленным владениям Меншикова; после его опалы деревни перейдут в казну, а затем будут пожалованы другим владельцам. Во всех перечисленных деревнях не было господских усадеб (дом, хозяйственные постройки, парк). Здесь их хозяева никогда не проживали, а, возможно, и не бывали.

Надо отметить, что наш край в XVIII веке был «медвежьим углом». Малонаселенный, с неплодородными почвами, достаточно отдаленный от Санкт-Петербурга и находящийся вдалеке от почтовых трактов, он не был притягательным для устройства здесь дворянских усадеб. В основном загородные усадьбы петербургской знати в XVIII веке располагались на южном побережье Финского залива вдоль дороги от Санкт-Петербурга до Ораниенбаума. Устраивались усадьбы на территории современного Ломоносовского района и на Ижорском плато. Здесь же, в низине, находились лишь крестьянские и рыбацкие деревни. Первой усадьбой, устроенной в этом не совсем «престижном» месте стала усадьба М.В.Ломоносова.

Усадьба - фабрика М.В.Ломоносова в Усть-Рудицах.

Это была не совсем обычная усадьба. Вряд ли еще где можно найти подобную усадьбу, в которой господский дом тесно соседствовал с научно-промышленным комплексом, вернее был его частью.

Там, где сливаются речки Черная и Рудица (Лопухинка), образуя реку Коваш, в Усть-Рудицах в 1754 году начала работать фабрика М.В. Ломоносова по производству художественного цветного стекла. В октябре 1752 года Ломоносов обратился в Сенат с просьбой разрешить ему ”к пользе и славе Российской империи завесть фабрику делания изобретенных много разноцветных стекол и из них бисеру, пронизок и стеклярусу и всяких галантерейных вещей и уборов, чего еще поныне в России не делают, а привозят из-за моря великое количество ценою на многие тысячи”. С этой целью он попросил выделить ему недалеко от Петербурга участок, где “есть глина, песок и дрова”. В марте 1753 императрица Елизавета Петровна специальным Указом подарила ученому ряд деревень в Копорском уезде, среди которых были Липово, Кандикюля, Гора-Валдай и несколько деревень, расположенных по реке Коваш, из которых до настоящего времени сохранились лишь Калище и Коваши (остальные были разрушены в годы Великой Отечественной войны).

Из Указа от 15 марта 1753 года: «…по размежеванию в Ингерманландии земель и крестьян, того дня повелеваем нашему Сенату дать ему, Ломоносову, для работ к той фабрике в Копорском же уезде и Ковашской мызы от деревни Шишкиной - 136 душ, и из деревни Калище 29 душ, из деревни Усть-Рудиц 12 душ, от мызы Гора-Валдай из Перекусихи и Липовой 34 души, всего 211 душ, со всеми к ним принадлежащими по отписным книгам землям».

В письме своему другу академику Л.Эйлеру Ломоносов 12 февраля 1754 года напишет, что из подаренных ему деревень «…самая ближняя 64 версты, самая дальняя 80 верст. Эта последняя прилегает к морю, а первая орошается речками, и там, кроме дома и уже построенного стеклянного завода, я сооружаю мельницу, плотину и лесопилку, над которой возвышается самопишущая обсерватория». Дальняя - Липово, а ближняя - Усть-Рудица - самая маленькая из всех, в ней было всего 12 душ мужского пола. Но именно на ней остановил Ломоносов свой выбор, именно здесь решил он строить и стекольную фабрику, и свое имение.

Впоследствии, когда фабрика будет построена и налажен выпуск продукции, когда его труд в этой области найдет мировое признание, ученый-поэт напишет восторженные строки:

«Я зрю здесь в радости довольствий общий вид,
Где Рудица, вьючись, сквозь каменья журчит,
Где действует вода, где действует и пламень,
Чтобы составить мне или превысить камень
Для сохранения геройских славных дел,
Что долг Отечеству изобразить велел».

Надо отметить роль местных жителей, тех самых «211 душ», руками которых создавалась и усадьба-фабрика, и изделия уникального ломоносовского предприятия. Именно крестьяне помогли ученому быстро (всего за две недели!) и правильно выбрать место для строительства. Они же будут и главной рабочей силой. Ломоносов на свои деньги, а порой и сам, обучал мужиков различным специальностям, необходимых для будущей фабрики. Из 211 приписных душ, по крайней мере, человек сорок следовало занять непосредственно на производстве, но для этого надо было их загодя обучить мастерству.

Из рапорта Ломоносова в Мануфактур-коллегию, помеченным двадцать пятым апреля 1754 года, видно, как он заботливо готовил тех, с кем ему предстояло вести производство: «Из данных мне крестьян молодые люди обучались на здешних стеклянных заводах: двое - стеклянной работе, а особливо вытягивать стеклянные стволики к поспешному деланию бисера, пронизок и стекляруса, третий - горшечному делу, чему они и обучались; для изучения жжению осиновой золы, которая в состав стекла потребна, посылан был особливый в Новгородский уезд, что, переняв уже на заводах, в действие производит и золу приготовляет; живописному мастерству для делания мозаики, также слесарному и столярному мастерству, без чего при заводах обойтись нельзя, как здесь, так и на заводах у мастеров обучаются. Бисер и пронизы делать трое нарочито обучились, чего прилагаю при сем некоторый опыт бисеру и пронизок, деланных ими из здешних материалов в малых печках, когда в большой печи и горшках составленная и доспелая материя прежде в стволики, а потом в бисер и пронизки переделываться будет, что Божиею помощью в приближающемся маие месяце в действие произведено быть имеет».

Самых способных молодых крестьян Ломоносов отбирал для обучения более сложному делу. Так было, к примеру, с Игнатом Петровым. О нем Михаил Васильевич подал специальное доношение в академическую канцелярию такого вот содержания: «Желаю я человека моего Игната Петрова обучить при академии барометренному и термометренному художеству, которое потребно для дела разных касающихся до того художества на моей бисерной фабрике вещей. Того ради Канцелярия Академии наук да благоволит указать объявленному человека моего Игната Петрова подмастерью Ивану Беляеву тому художеству обучать на моем коште».

О том, скольким людям Ломоносов дал специальности, свидетельствует, кстати, ведомость, которую он обязан был подавать в Мануфактур-коллегию: «Мастеровым людям прилагается следующий реестр: 1) Яким Михайлов, подмастерье выдувального стеклянного дела, 2) старшие ученики: Ефим Мельников да Матвей Васильев, 3) у разных стеклянных работ: Игнат Петров, Григорий Ефимов, Михайло Филлипов, Тимофей Григорьев, Юрье Томасов, Петр Андреев, Андрей Яковлев, Михайло Семенов, 4) да у кузнечного, слесарного, плотничного и столярного дела: Михайло Филлипов другой, Дмитрий Иванов, Андрей Матфеев - всего 16 человек, да для разных фабричных нужд, как-то: для рубления дров и других грубых работ имеются при фабрике от 15 до 20 человек по переменам».

Таким образом, местные крестьяне составляли основной костяк рабочих фабрики. Вполне вероятно, что среди них были и жители «наших» деревень.

Главное, ради чего Ломоносов и выпросил себе эти земли, было устройство в нем уникальной фабрики, где изготавливались различные стеклянные изделия - посуда, набалдашники для тростей, бусы, бисер, стеклярус. Ломоносову принадлежит слава возрождения в России изготовления мозаичного стекла - смальты и мозаичного искусства. Здесь, в Усть-Рудицах, из полученной смальты набирают портреты и картины. Из 43 мозаичных картин 22 были набраны непосредственно в его усадьбе-фабрике. И если бы не преждевременная смерть Ломоносова, то 10 огромных мозаик (площадью каждая более 30 кв. м), повествующих о жизни и деяниях великого Петра, украсили бы стены Петропавловского собора - императорской усыпальницы. К сожалению, была выполнена и сохранилась лишь одна - «Полтавская баталия», ныне украшающая главную лестницу здания Академии наук. В городе Ломоносове в Китайском дворце можно видеть мраморные портреты Петра I и Елизаветы Петровны, вставленные в мозаичные рамки и мозаичные столики. Из смальты первоначально был выполнен также уникальный мозаичный пол Стеклярусного кабинета.

С самого основания фабрики Ломоносов занимался в Усть-Рудицах и другими делами, имеющими отношение к разным наукам. Он неоднократно ссылается на опыты по изучению атмосферного электричества, произведенные в эти дни «в деревне». В усадьбе была устроена метеорологическая обсерватория, включавшая в себя «громовую машину». Летом 1754 года Ломоносов на плотине проводит опыты по гидравлике, о чем оставит запись: «Деланы опыты при пильной мельнице в деревне, как текущая по наклонению вода течение свое ускоряет и какой силой бьет». По приезде из Усть-Рудиц ученый-изобретатель докладывал Академии наук об изобретении вертолета (аэдромической машины), демонстрировал его модель. Продолжаются в Усть-Рудицах и его химические опыты. Великий ученый говорил о своей усадьбе-фабрике, что она необходима для продолжения его химических изысканий и что для научных опытов ее «потерять … будет несносное мучение».

Занимался Ломоносов в Усть-Рудицах и гуманитарными науками. Летом 1755 года, после трехмесячного пребывания на мызе, он предъявил Академическому собранию завершенную «Российскую грамматику», на основе которой не одно поколение обучалось правилам русского языка. Усть-Рудица стала местом, с которым связано возникновение одного из первых русских научно-литературных журналов - «Ежемесячных сочинений к пользе и увеселению служащих».

Усть-Рудицы были для него местом, куда он спешил при всяком удобном случае. Сюда он стремился приезжать для того, чтобы избавиться от петербургского шума и суеты, уйти от травли коллег-иностранцев, сосредоточиться на научных работах, на художественном творчестве. Документы говорят о том, что он совершал поездки в Усть-Рудицы для поправки здоровья. Целебный лесной воздух, чистые воды реки, «довольствий общий вид» - все это благотворно влияло на его здоровье. Но, находясь на излечении за городом, Ломоносов продолжал трудиться. Он не принадлежал к тем, кто, как он писал в 1755 году «ищет себе с гостьми или домашними препровождения времени картами, шашками, а иные и табачным дымом».

(Известны несколько портретов Ломоносова, но в большинстве своем художники брали за основу гравюру Э. Фессара - Х. Вортмана, написанную в 1757 году. Надо полагать, что на этой гравюре ученый изображен на фоне усть-рудицкого пейзажа. Из окна открывается «довольствий общий вид» на сельские просторы, хорошо просматриваются производственные здания. Другой загородной усадьбы Михайло Ломоносов не имел. Да и дата написания портрета красноречива - 1757 - год, когда на фабрике кипела работа. Подтверждает наше предположение и очень похожий вид, изображенный на печати Усть-Рудицкой фабрики. - от автора).
Со смертью Ломоносова (1765 г.) «умирает» и фабрика. Через 3 года по просьбе дочери ученого, ставшей владелицей усадьбы, фабрика была разобрана. Потомки Ломоносова владели Усть-Рудицами вплоть до 1917 года. Великая отечественная война уничтожила все следы от бывшей усадьбы (здесь проходил передний фронт обороны Ораниенбаумского плацдарма).

После войны на месте усадьбы-фабрики Ломоносова производились археологические раскопки. Было найдено большое количество смальты, которая пошла на украшение станции метро «Комсомольская» в Москве.

Сегодня на месте бывшей усадьбы-фабрики Ломоносова лишь скромный памятник, затерявшийся среди труднодоступных зарослей, свидетельствует о былом.

Именем Ломоносова в 1948 году был назван город Ораниенбаум, вошедший ныне в границы Санкт-Петербурга, и район Ленинградской области. В городе в 1961 году был установлен памятник ученому. 2 памятника Ломоносову находятся в Санкт-Петербурге. В здании Кунсткамеры располагается Музей Ломоносова, где представлены материалы о фабрике в Усть-Рудицах.

Еще раньше, чем фабрика Ломоносова, в нашем краю появился небольшой стекольный завод близ деревни Калище. Этому способствовало наличие кварцевого песка, и, что не маловажно, возросшая потребность в стеклянных изделиях и оконном стекле строящейся столицы и ее окрестностей. Владельцем Старых и Новых Калищ в 1743 году становится статский советник Григорий Ерсальский, при нем и начинает действовать это небольшое предприятие. Через четыре года Калище и стекольный завод переходят к другому владельцу - майору, князю Ф.В. Мещерскому. Видимо что-то не устроило М.В.Ломоносова, и он не стал использовать уже имевшийся заводик для своих целей, когда Калищи перешли в его собственность.(от автора). После Ломоносова Калищи станут собственностью новгородского губернатора графа Якова Сиверса. В конце XVIII века были построены еще небольшие стекольные предприятия по берегам реки Коваш. О них мало что известно. Но все они были сезонными, выпускали небольшие и не очень качественные партии продукции.

Войны XIX века и наш край.

В XIX веке войны, которые вела Россия, лишь косвенно затронули нашу территорию. Последняя война со Швецией, проходившая в 1808 - 1809 годах, велась на территории Финляндии и Швеции.

В 1812 году над нашим краем нависла угроза наполеоновского вторжения. То, что эта угроза действительно реально существовала, говорит содержание конфиденциальной записки Александра I Государственному Совету: «Нужно вывозить из Петербурга: Совет - Сенат - Синод - Департаменты министерские - Банки - Монетный двор - Арсенал…- Лучшие картины Эрмитажа - Богатства Александро-Невской Лавры. Следует также готовить к вывозу обе статуи Петра I и его первый Домик, который необходимо аккуратно разобрать. Императорской фамилии готовиться к отъезду в Казань».

Численное превосходство неприятеля все более ощущалось. Армия нуждалась в срочном пополнении. 6 июля Александр I обратился к населению с Манифестом о создании народного ополчения. «При всей твердой надежде на наше храброе воинство, - говорилось в манифесте, - полагаем мы за необходимо нужное собрать внутри государства новые силы, которые, нанося новый ужас врагу, составляли бы вторую ограду в подкрепление первой и в защиту домов, жен и детей каждого и всех…». 17 июля в губернском дворянском собрании был зачитан манифест царя о народном ополчении. И сразу же стали рассматриваться организационные вопросы. Начальником Петербургского ополчения был назначен М.И.Кутузов. Он сам разработал «Положение о Петербургском ополчении». Согласно «Положению» от 10 ревизских душ поставлялся 1 ополченец. Ополченцы должны быть снабжены провиантом на 3 месяца и жалованьем, «с таковым при том обеспечением, что поля их будут обработаны, хозяйство сохранено, и платеж податей оплачен. Государственные подати владельцы примут на себя, не отягощая их семейств». Дружины комплектовались «из людей одного уезда или в соседстве живущих: люди одного селения не были разлучаемы в рядах».

В ополчение записывались крестьяне и мещане, дворяне и духовенство, представители древних княжеских и боярских родов. Всех их объединяло стремление защитить Отчизну, изгнать с родной земли наполеоновские войска. Но крепостное крестьянство не могло добровольно поступить на службу в ополчение. Они могли идти туда только с позволения господ. В противном случае их возвращали назад. За короткий срок в ополчение было принято около 15 тысяч человек. Все они прошли курс обучения, разработанный Кутузовым.

(Мы не располагаем данными - сколько крестьян «наших» деревень стали ополченцами, но то, что они были, сомневаться не приходится, так как никто не мог не выполнять распоряжение императора - от автора).

Ополченцы принимали участие в освобождении российских городов и в победоносном заграничном походе. 22 января 1814 года император подписал указ о роспуске Петербургского и Новгородского ополчений. 3 июня ополченцы вступили в границы Петербургской губернии. Жители столицы горячо встречали героев. В прощальном строю на Исаакиевской площади 12 июня стояли 3887 человек. Около 1000 человек в это время находились в госпиталях.

Вернувшиеся с войны крестьяне надеялись на освобождение от крепостной зависимости. Однако 30 августа 1814 года в своем Манифесте, посвященном окончанию войны, император, поблагодарив все сословия и предоставив им разные льготы, в обращении к крестьянам провозгласил: «Крестьяне, верный наш народ, да получит мзду свою от Бога». От императора каждый ратник «нижних чинов» получил единовременное вознаграждение в размере 5 рублей.

Следующая война, затронувшая в определенной степени наш край, была Крымская. Она началась осенью 1853 года. На стороне Турции выступили Англия и Франция. 15 марта 1854 года Англия, а днем позже и Франция официально объявили войну России. В связи с угрозой нападения англо-французского флота со стороны Балтийского моря в Петербургской губернии дважды - в 1854 и 1855 гг. - вводилось военное положение. Весной 1854 года было сформировано Морское ополчение. Оно насчитывало 1089 человек, среди которых 837 были крестьяне губернии.

Были приняты энергичные меры по усилению обороны побережья Финского залива. Строились дополнительные батареи и редуты на берегу. Сооружались оборонительные укрепления руками крестьян из прибрежных деревень, рабочих и солдат, которых размещали в специально построенных бараках и частных домах на ораниенбаумском берегу.

Летом 1854 года англо-французская эскадра с десантом под командованием вице-адмиралов Нейпира и Парсеваль-Дюшена (65 кораблей, из них большинство паровых) блокировала Балтийский флот (44 корабля) в Свеаборге и Кронштадте. 14 июля 1854 года англо-французская флотилия подошла к острову Котлин. Английский адмирал мечтал «позавтракать в Кронштадте, а пообедать в Петербурге». Однако, встретив сильно укрепленную оборону крепости и потеряв несколько кораблей, подорвавшихся на минах, неприятель вынужден был отвести свой флот на отдаленное расстояние.

Жители «наших» деревень с берега могли наблюдать за ходом военных действий и за маневрами кораблей, которые совершались на акватории Финского залива. Многие петербуржцы, наняв экипажи, доезжали до Ораниенбаума и Лебяжья, чтобы посмотреть на вражеские корабли. В июне 1854 года на Красногорский берег приехал и Николай Алексеевич Некрасов. Он напишет гневные патриотические стихи:

« Великих зрелищ мировых судеб
Поставлены мы зрителями ныне.
Исконные, кровавые враги,
Соединяясь, идут против России.
К нам двинулись громады кораблей,
Хвастливо предрекая нашу гибель,
И, наконец, приблизились - стоят
Пред укрепленной русскою твердыней…»

Благодаря принятым оборонительным мерам действия англо-французского флота ограничились лишь разведывательными планами да обстрелом с дальних дистанций фортов и Кронштадта. Осенью 1855 года, не добившись желаемых результатов, неприятельские корабли ушли в свои порты.
В XIX веке войны, которая вела Россия, в основном шли вдали от наших мест. Часть населения «наших» деревень принимало в них участие в той или иной форме. Но мирное население края не подвергалось разорению.

Сельское хозяйство и промыслы.

Жители «наших» деревень с давних пор занимались земледелием. Для обеспечения же всех потребностей семьи за счет земельного надела крестьянину требовалось не менее 5 - 6 десятин только удобной земли. Но, как было записано в документе Межевой комиссии, составленном еще в XVIII веке, земля в наших местах «иловатая, хлеб и покосы посредственные». А.Н.Радищев в «Записке о Петербургской губернии» отметил, что здесь хлеб плохо родится и весь край славится одним лишь произведением -«…копорским овсом. Рожь, ячмень зерном родятся легки, гречу сеют почти от нужды, а пшеницу - из любопытства».

Землепашество не могло быть основным источником дохода крестьянина. Бедные почвы, неблагоприятный климат, отсталые приемы обработки земли (обыкновенная соха и борона из еловых сучьев) не позволяли удовлетворять потребности крестьян в хлебе. Большинству крестьян своего хлеба не хватало, и они вынуждены были или прикупать зерно и муку на рынке, или брать в долг у зажиточных соседей. В среднем по губернии 8% крестьян ели свой хлеб 3 месяца, 57% - полгода, 27% - до середины весны и только 8% - до нового урожая. А хлеб был основным продуктом на крестьянском столе, и в основном его пекли из ржаной муки. Из овсяной муки приготовляли толокно. Самое распространенное кушанье - капустные щи. Летом готовили ботвинью - свекольную похлебку с луком и огурцами. Картошка на крестьянском столе появится только во второй половине XIX века. В основном ели растительную пищу. К этому обязывали и церковные посты - 216 дней в году православные постились. Отсюда и название - «постная пища». Мяса ели немного, только по праздникам. Скот в основном разводили для потребностей земледелия. Жителей «наших» деревень «подкармливало» море - они в достаточном количестве употребляли в пищу рыбу, поскольку занимались рыболовством.

Основными формами эксплуатации крепостных крестьян в губернии были барщина и оброк. В нашей местности помещики отдавали предпочтение оброку. Так, в конце XVIII века в деревне Ручьи было 44 души крепостных, которые находились на оброке. К первой четверти XIX века денежный оброк вырос до 63 %.Чтобы прокормить себя и заплатить оброк помещику, крестьяне вынуждены были заниматься промыслами. В деревнях были свои гончары, бондари, сапожники, печники, плотники, лодочники.

Новый период в жизни русской деревни начался в 1861 году в связи с отменой крепостного права. В Петербургской губернии Манифест был обнародован в течение 3 дней - с 5 по 7 марта. Однако губернатор констатировал, что «крестьяне сверх всякого ожидания не изъявили своей радости». В среднем по губернии помещики отрезали четверть всех крестьянских земель. Причем за собой помещики оставили лучшие земли. За свои неплодородные наделы крестьяне обязаны были заплатить выкуп, размеры которого превышал доходы крестьянина. Протесты крестьян выразились в разных формах - бунты, поджоги помещичьих усадеб, отказ подписывать Уставные грамоты.

Не были исключением взаимоотношения крестьян и «наших» деревень со своими помещиками. Так, Д.Н.Зиновьев, владевший Устьем, Ракопежами, Систо-Палкино (его имение находилось в Копорье) выдал своим крестьянам по 1-й десятине земли, вместо положенных 4-х, а взыскал как за все четыре. Крестьяне деревни Систо-Палкино отказались подписать Уставную грамоту. На усмирение взбунтовавшихся крестьян была вызвана карательная экспедиция солдат Семеновского полка. Состоялась публичная порка 38 человек, причем среди наказанных розгами были и те, кому за 70 лет - все они получили по 100 ударов. Всех жителей деревни заставили заплатить в царскую казну 360 рублей за проезд и постой семеновцев. Парфен Семенов, единственный деревенский грамотей, выбранный односельчанами общественным ходатаем, был взят под стражу и обвиненный в подстрекательстве к бунту, заключен в Петропавловскую крепость.

Но волнения не прекращались. Для разбирательства был привлечен генерал-губернатор СПб князь Александр Аркадьевич Суворов-Рымникский (внук знаменитого полководца). Человек порядочный и справедливый, он разобрался в конфликте, и крестьянам была выдана полагающаяся по закону земля. Жена Парфена Семенова писала внуку генералиссимуса: « … Справедливость Вашей светлости подобна славе доблестного предка Вашего, проникла и в наш Копорский край. Не находя защиты от злобы всесильного помещика, обращаюся к Вашей защите…». Через год ее муж был освобожден.

Во второй половине XIX века в России после отмены крепостного права начался экономический подъем. Крестьянская реформа 1861 года высвободила производительные силы крестьян. В результате несправедливого наделения крестьян землей (небольшими и малопригодными для земледелия участками) личное хозяйство крестьян приходит в упадок. Занятие промыслами приобретает основной характер деятельности. Ведь именно промыслы на этой неплодородной земле давали крестьянам сравнительно более высокие доходы, чем земледелие, а в некоторых уездах, в том числе и Петергофском, служили основным источником существования крестьян.

В Петергофском уезде, а именно к нему относились «наши» деревни с середины XIX века, 1/3 часть трудоспособного населения была занята поисками заработка вне деревни. Существовал отхожий промысел, когда люди уходили в город или в другие регионы в поисках работы. Мужчины нанимались на фабрики и заводы. Уходили на заработки и женщины - в прислуги, прачки, няньки. Широкое распространение среди местного населения получил дворовый промысел, который не предполагал ухода из своей деревни. Жители окрестных деревень заготавливали дрова, жгли березовые поленья в ямах-калищах, чтобы получить высококачественный уголь и продать его петербургским хозяйкам на растопку самоваров и утюгов. Такие ямы сохранились в окрестностях Соснового Бора - в районе НИТИ и Калищенского озера. Близ нынешнего Соснового Бора когда-то находился поселок Смольный, в народе его называли «Смолокурка» - здесь получали смолу, деготь, скипидар.

Особенно заметно во второй половине XIX века расширился рыболовный промысел. Рыбаки прибрежных деревень объединялись в артели, арендовали лодки и сети, а улов сдавали их хозяевам. В каждой деревне были судовладельцы. Так, в деревне Ручьи в 70-х годах XIX века при 77 ревизских душах и 37 домах было 10 судов. Больше было только в Устье. В этой деревне уже в пореформенный 1861 год при133 душах и 42 домах имелось 29 судов, которыми владели 19 крестьян. Крестьянин Евдоким Петров имел 5 судов, и 3 больших судна имел Семен Никифоров.

Развивается каботажное (перевозка грузов) мореплавание. В период навигации на судах перевозили камень и песок, лес и дрова в Кронштадт и Петербург, доставляли продукцию стекольного Калищенского завода. (Именно в прибрежных селениях нашего района - в Устье и Лебяжье во 2-й половине XIX века появятся школы по подготовке специалистов по вождению судов каботажного плавания).

Промышленные предприятия.

В Петергофском уезде преобладали предприятия по производству строительных материалов. Этому способствовало наличие залежей полезных ископаемых - песка, глины, известняка. В нашем уезде в конце XIX - начале XX вв. действовало более 30 кирпичных заводов.

В деревне Долгово до революции находился кирпичный завод, на котором работали крестьяне окрестных деревень. Он был построен здесь после того, как в 1866 году один из участков к западу от деревни приобрел инженер-технолог Герценберг. В 70-х годах XIX века завод купил П.Демидов, князь Сан-Донато, а в конце XIX века году это кирпичное предприятие было продано Северному стекольно-промысловому обществу.

Кирпичный завод размещался на песчаных холмах слева от дороги, ведущей из Калищ в Керново (как раз напротив здания управления ЛАЭС, где сейчас находится бойлерная, а сама деревня Долгово находилась на том месте, где сегодня возвышаются блоки ЛАЭС-1). Работа на заводе носила сезонный характер. Так, в конце XIX века в отчете петергофскому исправнику докладывалось, что «…на кирпичном заводе в Долгово рабочих в летнее время от подрядчика Разумова - приблизительно около 150 чел., в зимнее время до 5». Заводские здания, судя по всему (от автора) были деревянные. В заводской комплекс входили печи для обжига кирпича, навесы для их просушки, глиномятки, контора, конюшни, сарай. Рядом с производственными помещениями находились жилые бараки, кухни и ледник. В годы гражданской войны завод был уничтожен и больше не восстанавливался.

По берегам рек стояли лесопильни, бумажные фабрики. В конце XIX - начале XX вв. неуклонно растет спрос на древесину, особенно после того, как в Ораниенбауме и его окрестностях началось бурное строительство дач для петербургской знати и чиновничества. В конце XIX века на реке Коваш, там, где после Великой Отечественной войны будут построены дома жителей Калищ - работников Ручьевского рыбозавода, появился лесопильный завод. Владельцем его было Северное стекольно-промысловое общество. Как следует из отчета петергофскому исправнику, на этом предприятии работало до 35 человек.

На реке Воронке при деревне Керново работали две писче- и оберточно-бумажные фабрики, принадлежавшие П.Герингу. В деревне Готобужи (деревня, находившаяся на реке Воронке - рубеже Ораниенбаумского плацдарма, уничтожена в годы Великой Отечественной войны) находились «две бумажные фабрики деревянные с 200 мужчинами и 223 женщинами», которые принадлежали барону Икскулю. Этот же барон владел небольшим стекольным заводом, находившимся в деревне Старое Калище. Именно этому заводу суждено было в скором времени превратиться в крупнейшее стекольное предприятие России.

На берегах реки Коваш было несколько небольших стекольных предприятий. Известно, что в 1870 году существовал стекольный завод купца Прена, при котором, по словам местной заводской администрации, «живет около 80 душ обоего пола немцев из Богемии».

Но наибольшую известность во второй половине XIX века приобрел завод по производству стекла и зеркал в Калищах. С 1838 года упоминается этот завод в деревне Старое Калище. Он принадлежал штаб-ротмистру барону Я.Я. Икскулю и первое время был небольшим, располагался в сарае. Изготавливались здесь набалдашники для тростей, чернильницы, посуда. В 60-х годах завод увеличивает производство стеклянной продукции (этому способствовала отмена крепостного права, высвободившая дополнительную рабочую силу). Об этом свидетельствуют ежегодные статистические отчеты о состоянии дел на заводе:

В 1867 году на Калищенском заводе работали 36 рабочих мужского пола, которые произвели продукции на 35040 рублей. Но в 1870 году из-за финансовых затруднений Икскуль продает принадлежащие ему в Петергофском уезде землю и заводы, стоящие на ней, представителю богатейшего рода князю Сан-Донато - потомку знаменитых уральских горнопромышленников Демидовых. О «нашем» стекольном заводе упоминается в «Настольной и дорожной книге для русских людей»: «В 20 верстах к юго-западу от Красной Горки, при впадении реки Черной (Коваши) в Финский залив, расположена д. Калище со стеклянным заводом кн. Демидова С. Донато, вырабатывающим стекло на 60 т. р. в год при 56 рабочих».

Сан-Донато взялся за переустройство завода. Он покупает и внедряет новое оборудование, привлекает иностранных мастеровых и рабочих. В 1894 году здесь работало 74 человека, а стоимость, вырабатываемой заводом продукции исчислялась суммой в 45 тысяч рублей.

Но через четверть века, в 1895 году, потомок Демидовых расстался со своим заводом в Калищах, выгодно продав его Северному стекольно-промысловому обществу. Это общество было основано петербургскими купцами I гильдии Эмилем Штуцманом и Максом Франком при поддержке Петербургского частного коммерческого банка.

Новые хозяева поставили дело так, что через три года выпуск стекла увеличился в 10 раз! Для работы на заводе в Калище приехали 250 семей из Бельгии. Количество рабочих возросло до 400. А в 1899 году на Калищенском стекольно-зеркальном заводе работало уже 1007 человек, да еще 1195 рабочих вне завода. Кроме того, в зимнее время к работе привлекалось до 600 крестьян с лошадьми, да человек 400 занимались погрузкой и выгрузкой судов на пристани. Иностранные рабочие, среди которых кроме бельгийцев были французы, немцы и австрийцы, жили в специально выстроенном поселке, представляющем собой «две большие колонии одно- и двухэтажных домов». На завод нанимались и крестьяне из дальних деревень. Для рабочих не хватало места в построенных бараках, и из ближних деревень сюда перевозились крестьянские избы. К началу XX века поселок-завод слился с деревней Старое Калище, в которой в то время было около 50 дворов. Здесь был открыт один из первых в Петербургской губернии кинотеатр, работала школа и библиотека. Завод занимал огромную площадь - 18 тысяч квадратных метров. Все заводские здания освещались электричеством.

В начале XX века продолжается рост производства, ассортимент выпускаемой продукции расширяется. Завод не знал себе равных не только в России, но и в Европе. Неоднократно продукция Калищенского стекольного завода отмечалась высшими наградами на Международных выставках. Зеркала по своим качествам не уступали венецианским. И не случайно богатейшие купцы - братья Елисеевы, украшали ими свои магазины в Санкт-Петербурге и Москве.

В 1899 г. Северное общество вошло в “Главное бюро продажи русских стекол”, куда официально входили Московское стекольное общество, Русско-бельгийское общество для производства зеркального стекла (б. О. А. Беклемишева), Анонимное общество на юге России. Они же объединились в Акционерное общество для продажи изделий русских зеркальных заводов.

В списке акционерных предприятий, действующих на территории России в 1912 г, Северное стекольно-промысловое общество с акционерным капиталом на 1. 01. 1912 г. в 2750 тыс. руб. являлось одним из самых крупных. (Для сравнения: Донецкие стеклянные заводы в Сантуриновке - 2593 тыс. руб., Московское стеклопромышленное общество - 2250 тыс. руб., Русско-бельгийское общество - 2438 тыс. руб., Петербургское стеклопромышленное общество - 1500 тыс. руб.).

С началом I-й мировой войны сокращается количество продукции и прибыль Северного общества, что «объясняется исключительно обстоятельствами, переживаемыми нашим Отечеством военного времени»,- как сообщается в Докладе Правления Общества за 1914 год. Но вскоре завод переориентировал выпуск своей продукции на нужды фронта. Калищенский завод одним из первых стекольных заводов России стал выполнять военные заказы Главного военно-технического управления, ощущавшего потребность «в стеклянных параболических зеркалах для прожекторов и в оптических приборах». По отчету Северного стекольно-промышленного общества в 1916 г. было изготовлено 13 612 стекол Клингера и стекол Дюрана на 17,5 тыс. руб. В журнале «Стеклозаводчик» в течение всего 1916 года печаталась реклама Калищенского завода, который «…изготавливает сырое зеркальное стекло для полов, полированное зеркальное стекло для окон и витрин, тоже для зеркал; зеркала разных фасонов с фацетом и без фацета; зеркальные стекла разной толщины для иллюминаторов военных и коммерческих судов. Марблит белый и черный для облицовки стен, операционных столов, санитарных оборудований, школьных досок и т.п. Стекла для водоуказателей системы Клингера; гнутые зеркальные стекла, зеркально-стекольные изделия для нужд Государственной обороны». Калищенский завод стал одним из первых в России изготовлять параболические зеркала для прожекторов и оптических приборов.

Несмотря на периодические трудности, Калищенский завод рос и развивался. И только революция, Гражданская война и связанное с ними разорение привели к закрытию предприятия в 1922 г., так как оборудование заводских корпусов было разграблено во время совместного наступления белогвардейцев и войск Антанты в 1919 году.

В советское время завод не восстанавливался. Но все-таки остались следы, напоминающие о некогда действовавшем здесь крупном промышленном предприятии.

В центре нашего города сохранился котлован, откуда брали высококачественный песок для нужд стекольного завода (сейчас это территория лесопарка «Белые пески»). Само предприятие находилось на левом берегу реки Коваш. Если перейти по пешеходному мосту эту реку в районе городского рынка, то справа на берегу можно увидеть здание заводоуправления Ручьевского рыбокомбината - оно построено на фундаменте бывшего стекольного завода. От завода проложили узкоколейную паровую железную дорогу к пристани в деревне Устье (там была построена дамба протяженностью свыше 720 метров). Летом хрупкая стеклопродукция отправлялась на судах в Санкт-Петербург. В деревне Устье сохранился дом судовладельца Петрова, который занимался этими перевозками. Этот дом, находящийся в состоянии незавершенной реставрации, стоит напротив часовни и мемориального комплекса на Ленинградском шоссе. Слитки (отходы) стекла до сих пор встречаются у впадения реки Коваш в Финский залив.

Каково было положение рабочего класса на предприятиях, действовавших на территории «наших» деревень? На основании закона от 1897 года рабочий день был определен в 11,5 часа в дневную и 10 часов в ночную смены. Но эта норма зачастую завышалась предпринимателями. Так, на Калищенском стекольном заводе «рабочий выходит на работу летом с 5 часов утра и кончает в 7 часов вечера. На обед дается один час». Дисциплина регулировалась рублем - существовала система штрафов: за опоздание на работу; за самовольную отлучку; за курение на заводской территории; за брань и т.д. и т.п. Несмотря на то, что женщины и дети работали наравне с мужчинами, их труд оплачивался гораздо ниже. Так, на Калищенском заводе детям платили по 40 копеек в день, а взрослый мастер получал 3 рубля.

Бытовая неустроенность рабочих, особенно мелких предприятий, удивляла многих очевидцев. Так, санитарный врач Петергофского уезда, проводивший летом 1898 года осмотр кирпичного завода в деревне Долгово, был потрясен тем, что он там увидел. «Завод имеет 147 человек рабочих (134 мужчин и 13 женщин), размещаемых крайне неравномерно и тесно в 6-ти деревянных, небольших, плохо освещенных бараках, содержимых притом очень грязно. Общий объем барачных помещений не превышает 48 - 50 кубических сажений, что, конечно, для 147 рабочих является крайне скудным, т.к. самыми скромными гигиеническими соображениям и требуется не менее 1 кубической сажени на человека. Кухни для рабочих, посуда содержатся очень грязно, а в некоторых обнаружено, что хлеб прикрывается грязными тряпками и женскими юбками. На заводе нет никакой медицинской помощи», - это строки из врачебного отчета.

Тяжелые условия труда и быта не все могли выдержать. Высказывавшие свое недовольство тут же получали расчет, по обвинению «в нарушении порядка». Ведь за воротами всегда можно было нанять желающих продать свой труд на установленных заводчиками условиях.

Выказывали свое недовольство и непривыкшие к такому обращению иностранные рабочие. В полицейских донесениях того времени говорилось: «…Помянутые иностранцы устраивают тайные сходки… и шествия по заводу с факелами, флагами, песнями… Все это не остается без дурного влияния на русских рабочих, которые позволяют себе неуместные выходки против порядка и безопасности».

Исправник, обращаясь к губернатору с просьбой об усилении полицейского надзора, докладывал: «Назначенный мною на этот завод (Калищенский) урядник по необходимости заведует в то же время и участком, в который входит вся Ковашская волость с населением в 4060 душ обоего пола. Служба этого урядника настолько тяжела, что, несмотря на безвозмездный отпуск ему от завода квартиры с отоплением и освещением, а также и жизненных продуктов по значительной удешевленной цене, три урядника в течение года отказались от этого участка и как милости просили перевода».

О существовании нелегальной партийной организации на «наших» заводах нет конкретных данных. Но, без сомнения, влияние большевиков на рабочих происходило. Это подтвердят последующие революционные события.

Начало строительства железной дороги.

В XIX веке в России появляются железные дороги. Первая железнодорожная ветка в 1837 году соединила Санкт-Петербург с его пригородами - Царским Селом и Павловском. В 1851 году была проложена Николаевская железная дорога, соединившая обе столицы.

Во второй половине XIX века на территории Петербургской губернии началось активное строительство железных дорог, связывающих столицу Российской империи с ее отдаленными и не очень отдаленными районами. Барон А.Л.Штиглиц на свои собственные средства строит железную дорогу до Петергофа (1857 год), затем, в 1864 году, ее рельсы протянутся до Ораниенбаума. В конце 70-х годов XIX века появился проект создания Ингерманландской висячей железной дороги от Ораниенбаума через Гостилицы, Лопухинку до села Копорье. Необходимость строительства этой дороги диктовалась тем, что на небольшой территории в то время находилось множество небольших заводов, производящих стекло, зеркала, кирпич, бумагу. Соединив эти заводы с общей сетью русских железных дорог, эта дорога избавила бы их хозяев от прежних периодических перерывов в перевозке материалов и изделий во время весенних и осенних распутиц, и, вместе с тем, должна была сократить накладные расходы, устранив необходимую транспортировку этих грузов между Ораниенбаумом и заводами гужевым путем. Но этот проект не был осуществлен.

В начале XX века разрабатывается еще один проект строительства железной дороги, которая соединила бы Ораниенбаум с населенными пунктами, расположенными к западу от этого города. Ее строительство начинается в 1908 году. К этому времени уже были проложены рельсы от Ораниенбаума до Лебяжья (в связи с началом строительством форта Красная горка). Участок железнодорожной линии от станции Лебяжье до станции Веймарн, должен был соединить Балтийскую линию Северо-Западной железной дороги с Нарвской (Гдовской) линией. Были заложены три однотипных станции: Калище, Копорье, Веймарн, начато оборудование пристанционного путевого хозяйства. Рядом с деревней Старое Калище началась постройка жилых и служебных деревянных помещений для обслуживающего персонала железнодорожной станции. В эти же годы началась разработка песчаных и гравийных карьеров, строительство моста через реку Коваш. При станциях оборудовались и нижние склады, где производилась погрузка и перегрузка лесоматериалов. Место для сооружения станции выбрано не случайно: напротив нее на правом берегу реки находился стекольный завод Северного стекольно-промыслового общества. На эту железную дорогу хозяева Калищенского завода возлагали большие надежды. В докладе Правления общества за 1914 год отмечается, «...что вблизи Калищенского завода будет построена станция... (которая)... соединит наш завод с общей сетью русских железных дорог, ... избавит наш Завод от прежних периодических перерывов в перевозке материалов и изделий во время весенних и осенних распутиц, а вместе уменьшит накладные расходы, устранив необходимую транспортировку этих грузов между Ораниенбаумом и заводом гужевым путем».

Но Империалистическая война, начавшаяся в 1914 году, приостановила начатые работы. Строительство железной дороги будет возобновлено только после революции.

Образовательные учреждения нашего края.

Некогда у нас господствовало представление, что дореволюционная провинция была почти полностью неграмотной и необразованной. Это было не совсем так. В Петербургской губернии, в силу близости ее к столице, дела со школьным образованием обстояли лучше, чем во многих других регионах России. Но по своим принципам обучение детей ничем не отличалось здесь от общепринятого в провинции.

Школьное образование в сельской местности в конце XIX века было только начальным. Школы назывались «училищами». Дети учились три года: два года «младшее отделение» и один год - «старшее». Учебный год длился 5-6 месяцев.

На территории Петербургской губернии в конце XIX cтолетия насчитывалось 875 начальных училищ. В том числе: земских 290, церковно-приходских - 250, воспитательных домов - 80, учебных заведений Министерства народного просвещения - 75, лютеранских - 60, частных - 54.

Распространение грамотности среди населения губернии происходило достаточно медленно. Грамотные мужчины составляли 24%, а женщины всего 6%. Наиболее грамотную часть населения составляли колонисты. Почти поголовная грамотность среди финнов объяснялась прочной традицией семейного образования. В русских семьях только 23,8% детей обучалось в начальных школах в 80-х годах XIX века. Но число их постепенно возрастало и в начале XX века количество обучающихся в школах детей возросло в два раза и составило 47,9%.

В начале XX века срок обучения в сельских школах постепенно увеличивался до 4-5 лет. Средний возраст учеников начальной школы того времени составлял 7 - 14, чаще 8 - 11 лет. Обучение во всех школах - земских, церковно-приходских и других - велось по министерским программам. По программе первого отделения (класса) дети изучали чтение, письмо, арифметику, Закон Божий («Священная история» и 16 молитв). К концу года они должны были читать, писать, считать и знать основы православия. В следующих классах программа усложнялась.

Включая учебники, обучение во всех школах было бесплатным. Родители покупали только школьные принадлежности. Форму ученики не носили.

Министерство Образования постоянно проявляло заботу о состоянии и уровне обучения. К примеру, список учебных пособий и книг для внеклассного чтения в «сельских начальных училищах», разосланный по школам в 1903 году, включал в себя около двухсот наименований. В нем были как методическая литература для учителей, так и книги для детей, в том числе и по истории, которую по программе в начальной школе не изучали. Сельские школы регулярно проверялись инспекторами.

«Потребности жизни за последнее время развертываются с такой колоссальной скоростью, что школы едва успевают удовлетворять назревающим новым требованиям,- замечал современник. - То, что было ново вчера, сегодня является отсталым».

Устьинское одноклассное начальное училище. Обучение детей грамоте происходило и в некоторых “наших” окрестных деревнях. В 70-х годах XIX века начали действовать начальные одноклассные школы в Ковашах, Систо-Палкине, Кернове, Устье. Создавались они «по приговору крестьянского общества земством». Размещались школы в специально выстроенных домах, либо в дарованных помещениях. Содержались за счет земств и сельских общин. В ходе проверок отмечалось не всегда удовлетворительное состояние школ. Так, проверкой, проведенной в 1893 году, было выявлено антисанитарное состояние школьных зданий: в Ковашах помещение, выстроенное крестьянским обществом, «…холодное, дует с полов», «квартира преподавателя при школе - 1 комната и кухня; квартира мала и холодна». Неудовлетворительным в санитарном отношении было признано и здание школы в Керново. В Систо-Палкино и Устье в этом отношении дела обстояли лучше. Вот что говорится в статистическом отчете за 1892-1893 гг. о школе в Устье: «Устьинское одноклассное. Открыто по приговору крестьянского общества земством. Собственный дом, принесенный в дар местным крестьянином П.Е.Петровым. Помещение в санитарном отношении удовлетворительно. Квартира преподавателя при школе - 1 комната и кухня. При школе маленький двор и огород. Земля неудобна - песок. Школа содержится на средства земства (жалованье учителю и учебные пособия) и крестьянского общества (отопление, освещение, сторож и др. расходы). Дети приходят из дд.: Устья, Ст. Калищ, Ручьев, Липова, Ракопеж, из завода г. Демидова. Попечителем состоит с 1884года крестьянин П.Е.Петров».

Помещение начальной школы в Устье располагалось в деревянном доме. Оно было рассчитано на 50 учащихся. Но количество учеников превышало эту норму. Так, в 1892-1893 учебном году в ней обучались 40 мальчиков и 23 девочки. Все они были крестьянские дети. Судя по принадлежности к вероисповеданию, это были дети из русских, ижорских и финских семей (православных - 44, лютеран -19, прочих - нет).

В некоторых начальных школах помимо обучения грамоте детям давали навыки профессионального мастерства. Так, в ковашской школе по инициативе учителя было введено преподавание садоводства и огородничества, а в систо-палкинской обучали рукоделию - вязанию и шитью. В Устьинской школе из дополнительных дисциплин ничего не велось. Но в отчетном документе отмечается: «чтение с туманными картинами происходит»,- проецирование на экран диапозитивов.

В одноклассном училище деревни Устье с сентября 1874 года работал один учитель - П.А.Белоруссов. Выпускник Учительской семинарии, он приехал работать в «нашу» школу, имея за плечами восьмилетний педагогический опыт. И, надо полагать, всю оставшуюся трудовую деятельность он посвятил Устьинской школе (в отчете Петергофской Уездной Земской управы за 1903 год отмечается жалование за месяц этого учителя - 550 рублей (с добавками) плюс годовое вознаграждение от Земства - 375 руб.).

Профессия учителя была в ту пору престижной, уважаемой и хорошо оплачиваемой. Сама по себе вышеприведенная сумма 550 рублей ничего не говорит, если ее не сравнить с существовавшими на то время ценами. Так, корова стоила около 30 рублей.

В 1913 году из Копорья в Устье переехала семья учителей Памфиловых. Георгий Петрович Памфилов, уроженец Устья, был назначен директором школы и возглавлял ее до 1929 года, одновременно он преподавал математику. Его жена Зинаида Ивановна, преподаватель биологии, после смерти мужа стала директором Устьинской школы.

В конце XIX века на территории губернии появляются специальные учебные заведения. В 1870 году Комитет по народному образованию, созданный земским губернским собранием, обратил внимание своих членов на необходимость устройства начальных училищ с предметами, имеющими непосредственное отношение к местным промыслам. Их задача - образование для народа и создание возможностей для «расширения … заработков и увеличения благосостояния». Так на территории губернии появились две учительские семинарии, два училища садоводства, фельдшерское и училище молочного хозяйства, техническое училище морского ведомства, штурманское училище, два мореходных класса.

Устьинские мореходные классы. В 1886 году в деревне Устье был открыт мореходный класс. Устьинская двухклассная мореходная школа готовила штурманов каботажного плавания и лоцманов. Школа была устроена судоторговцем Моисеем Никифоровым на паях с другими купцами. Она располагалась в разные периоды в разных домах, принадлежащих купцам Никифорову, Миронову, Петрову. Помимо двух классных комнат в школе были столовая, кухня, библиотека. Занятия обеспечивались всеми необходимыми приборами, картами, специальной литературой. В Устьинской мореходной школе преподавались: арифметика, геометрия, алгебра, тригонометрия, навигация, лоция, морская практика, такелажные работы, география, законоведение, русский язык (специальный курс). Ученики, достигшие 21 года и пробывшие в плавании не менее 16 месяцев, допускались к государственному экзамену для приобретения звания штурмана каботажного плавания.

Набирали в школу, как правило, только грамотных юношей. Ученики прибывали из разных губерний, но среди учащихся было много и местных (в этом плане «нашим» парням помогало то, что в окрестных деревнях действовали народные школы). Количество обучавшихся в разные годы было неодинаковым - от 14 до 32 человек. Приезжие учащиеся обеспечивались общежитием.

Финансирование школы происходило из разных источников. Ежегодно Министерство народного просвещения выделяло 1000 руб. на приобретение пособий и жалованье преподавателей. На содержание помещений и их наем средства выделялись несколькими организациями: Устьинское сельское общество - 100 руб., 150 руб. - Уездное земство, Государственное казначейство - 400 руб. 10 пансионеров ежегодно обучались за счет Губернского собрания (400 руб.). На содержание класса по 1000 руб выделяли Министерство Финансов и Главное управление торгового мореплавания и портов. Его Императорское Высочество Великий князь Александр Михайлович на общие расходы ежегодно с1899 года жаловал школе 125 руб. Были и другие пожертвования от частных лиц.

Мореходная школа в Устье существовала либо до 1914, либо до 1917 годов (точных сведений не найдено). Это учебное заведение сыграло большую роль в развитии Балтийского мореходства. Об этом свидетельствуют судьбы некоторых ее выпускников.

Устьинскую мореходную школу в свое время закончили коренные жители здешних мест И.В.Трескин, А.М. и В.М. Мироновы, М.Н.Прокофьев, И.С.Карасев, Н.И.Лукин и другие. Ф.Д.Филимонов, уроженец деревни Устье, плавал на судах и ледоколах. Капитанами дальнего плавания стали наши земляки уроженец деревни Ручьи А.А.Санталайнен, уроженец Липово П.А.Писпонен. В.М.Писпонен, уроженец Липово, получивший специальность штурмана, в советское время много лет руководил моторно-рыболовецкой станцией в Устье. Выпускником школы был М.П. Панфилов, который в 1920 году повел одно из первых советских торговых судов в загранплавание, потом возглавлял балтийский транспортный флот. Закончил Устьинскую мореходную школу А.Н.Федоров, командир торпедных катеров, в 20-е годы он был комиссаром крейсера «Аврора». И.И.Афанасьев, прославленный наш земляк, Герой Советского союза, судя по воспоминаниям родственников, тоже обучался в этой школе, хотя он об этом факте он в своей автобиографии не говорит ( от автора).

Войны начала XX века и наш край.

События первых лет XX века всколыхнули всю страну и в первую очередь ее столицу и столичную губернию. Общественно-политическую ситуацию в губернии резко изменила начавшаяся событиями 9 января в Петербурге I-я российская революция (1905-1907 гг.).

Как известно, последствия русско-японской войны 1904-1905 гг. были одной из причин революции 1905-1907 гг. Но война продолжалась и в первой половине 1905 года в условиях нарастающей революции. Не случайно антивоенные акции вливались в общий поток антиправительственной борьбы. Когда в июне 1905 года в губернии началась мобилизация запасных в армию, против этой компании выступили рабочие и крестьяне. Протест населения против военной мобилизации, выразившийся в митингах и демонстрациях, был столь значителен, что правительство было вынуждено отменить проведение в губернии мобилизации.

Тяжело переживалось поражение в русско-японской войне. Эта война показала слабость русского оружия, бессилие русского флота противостоять мощи кораблей зарубежных флотов. Необходимо было срочно строить дополнительные береговые укрепления. В ноябре 1908 года началось строительство береговых фортов Красная Горка и Ино (район современного Зеленогорска), а несколько позже - форта Серая Лошадь. Строительство проходило быстрыми темпами. На сооружение фортов Красная Горка и Серая Лошадь привлекались жители «наших» деревень. В короткий срок, за 4 - 6 лет, на побережье Финского залива были построены мощные укрепления, оснащенные по последнему слову техники. Начавшаяся вскоре I-я мировая война подтвердила оборонительную мощь фортов, обеспечившую неприступность города на Неве с моря.

1 августа 1914 года Германия объявила войну России. В 1914 - 1917 годах Петроградская губерния находилась в глубоком тылу - линия фронта пролегала более чем в 500 км от нее. Только в 1918 году Первая мировая война вступает в ее пределы. Однако, с первых же ее дней жители губернии оказались подчинены жестоким законам военного времени. Десятки тысяч мужчин были призваны в армию, что сказалось на нехватке рабочих рук как в деревне, так и в городе. Сотни семей лишились кормильцев. В «наших» деревнях также было малолюдно и тревожно. Многие крестьяне с началом войны были мобилизованы для перевозки военных грузов, были заняты сооружением на побережье дополнительных укреплений и площадок для установки орудий, оборудовали посты наблюдения.